Коммунизм: утопия или возможность?
(к 165-летию работы Энгельса "Принципы коммунизма")
В октябре-ноябре 1847 года Фридрих Энгельс написал свою работу "Принципы коммунизма" (К.Маркс, Ф.Энгельс. Сочинения, 2-е издание, т.4, стр.322-339). С этой работой можно ознакомиться и в интернете http://revarchiv.narod.ru/marxeng/tom4/principls.html
А в следующем, 1848 году, появился и знаменитый "Манифест коммунистической партии" http://www.marxists.org/russkij/marx/1848/manifesto
Благородная коммунистическая идея жива до сих пор. Жива, несмотря на то, что её осуществление в СССР оказалось невозможным. Более того, по мере периодического обострения противоречий мировой капиталистической системы интерес к трудам классиков марксизма возобновляется. Возобновляется, несмотря на постоянную жесткую критику, откровенную враждебность, злые насмешки и утверждения о том, что всё научное наследие марксизма давным-давно устарело. Является ли коммунизм изначальной утопией или он - ещё не реализованная историческая возможность? В чём причина неувядающего интереса к трудам классиков марксизма? Есть ли в них рациональное зерно, придающее им актуальность и сегодня, через полтора столетия? Ответы на эти вопросы я попытался дать в книгах "К общеэкономической теории через взаимодействие наук" (1995) и "Вторжение в незыблемое" (2007).
О некоторых приёмах критики коммунизма
Выдающийся русский публицист и философ Николай Александрович Бердяев отнюдь не симпатизировал коммунистам, был репрессирован советской властью и изгнан из советской России. Но и он отдавал должное гуманному, благородному началу коммунистической идеологии. В своей книге "Истоки и смысл русского коммунизма" он писал: "Экономический человек преходящий. И вполне возможна новая мотивация труда, более соответствующая достоинству человека". Говоря об антигуманной сущности капиталистической системы, Н.А.Бердяев писал: "Коммунизм прав в критике капитализма...Именно капиталистическая система прежде всего раздавливает личность и дегуманизирует человеческую жизнь, превращает человека в вещь и товар, и не подобает защитникам этой системы обличать коммунистов в отрицании личности и в дегуманизации человеческой жизни".
Можно по-разному относиться к коммунистической идее: с оптимизмом или скепсисом, серьезно или с иронией, с симпатией или ненавистью. Но любая научная критика коммунизма должна быть, как минимум, добросовестной. Между тем, сопоставление трудов основоположников марксизма с аргументацией их противников приводит к выводу, что многие критики Маркса и Энгельса просто-напросто их не читали. Маркса и Энгельса часто обвиняют в революционном экстремизме. Но при всей революционности они оставались здравомыслящими и глубокими исследователями. Они отнюдь не призывали к революционному перевороту во всякое время и в любых условиях. Энгельс, характеризуя эпоху прогресса капиталистического производства, писал: "При таком всеобщем процветании, когда производительные силы буржуазного общества развиваются настолько пышно, насколько это вообще возможно в рамках буржуазных отношений, о действительной революции не может быть и речи" (К.Маркс, Ф.Энгельс. Сочинения, 2-е издание, т.7, стр.467). Не был Энгельс и патологическим сторонником кровопролития, каким его часто изображают. На собрании рабочих в Эльберфельде в 1845 году он сказал: "Если социальная революция и осуществление коммунизма на практике являются необходимым следствием существующих у нас отношений, то нам прежде всего придется заняться теми мероприятиями, при помощи которых можно предотвратить насилие и кровопролитие при осуществлении переворота в социальных отношениях. А для этого имеется лишь одно средство, именно - мирное осуществление или, по крайней мере, мирная подготовка коммунизма" (там же, т.2, стр.554).
Маркса и Энгельса обвиняют в стремлении к обществу, в котором будут царить лень и бездеятельность. Между тем, Энгельс в "Анти-Дюринге" характеризовал коммунизм как такое общество, в котором "никто не мог бы сваливать на других свою долю участия в производительном труде" (там же, т.20, стр.305). Марксу и Энгельсу приписывают примитивные представления о будущем коммунистическом обществе. Между тем, они трезвее, чем кто-либо, сознавали длительность и сложность перехода к коммунизму. Более того, они, в отличие от своих более радикальных последователей, не были уверены в том, что коммунизм сможет победить в "одной, отдельно взятой стране". Так, они писали в "Немецкой идеологии": "Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразовываться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешное состояние...Коммунизм вообще возможен лишь как всемирно-историческое существование" (там же, т.3, стр.34).
Особенно много непонимания и иронии достается коммунистическому принципу распределения по потребностям. Между тем, характеризуя высшую фазу коммунистического общества, Энгельс писал, что "каждому будет обеспечено удовлетворение его разумных потребностей" (там же, т.19, стр.113). Именно "разумных", а не каких-то фантастических потребностей! Энгельс неоднократно разъяснял эту свою позицию, и остается лишь сожалеть, что его здравое толкование потребностей либо не читали, либо замалчивали, либо намеренно искажали. Особенно часто используют "научный" аргумент типа того, что никакое производство не сможет угнаться за растущими потребностями. Следуя этой логике, выходит, что потребности порождаются только человеческой фантазией, опережающей реальную жизнь. Так ли это? Может ли человек реально желать того, чего он вообще не знает из практики, из реальной жизни? Разумеется, нет. Подобно тому, как ребенок, не узнав алфавита, никогда не научится читать. Подобно тому, как спящему никогда не приснится то, о чем он вообще никогда не думал. Здесь мы затрагиваем важный психологический аспект формирования потребностей. Если бы люди не научились реально изготавливать телевизоры или компьютеры, едва ли мог бы возникнуть ажиотажный спрос на эти предметы. Возвышение потребностей возможно только вместе с общим экономическим развитием.
Надо быть крайне наивным или злонамеренным, чтобы думать,будто этот аспект остался без внимания исследователей такого масштаба, какими были Маркс и Энгельс. В частности, Маркс писал, что для развивающегося капитализма характерно "открытие, создание и удовлетворение новых потребностей, порождаемых самим обществом" (там же, т.46, ч.1, стр.386). Энгельс отмечал, что "избыток производства, превышающий ближайшие потребности общества...будет вызывать новые потребности и одновременно создавать средства для их удовлетворения" (там же, т.4, стр.334). Специально для тех, кто подвержен аллергии на любые доводы основоположников марксизма, процитируем Альфреда Маршалла: "Каждый новый шаг вперед следует считать результатом того, что развитие новых видов деятельности порождает новые потребности, а не того, что новые потребности вызывают к жизни новые виды деятельности" (Маршалл А. Принципы политической экономии. Пер. с англ. - М.: Прогресс,1983, т.1, стр. 152). Всем тем, кто упрямо твердит о бесконечном росте и вечной неутоляемости потребностей, можно напомнить высказывания отнюдь не марксиста Кейнса. Он обращал внимание на то, что ослабление склонности к потреблению "превращается в постоянную привычку" и что это "должно приводить не только к сокращению спроса на потребительские товары, но и к уменьшению спроса на капитал" (Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег. Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1978, стр. 169). Таким образом, обвинения критиков в адрес Маркса и Энгельса во всем, что касается природы человеческих потребностей и их "вечной неутолимости", как минимум, не вполне состоятельны.
Экономический парадокс коммунизма
В междисциплинарной общеэкономической теории все основные характеристики коммунизма, как и других общественно-экономических формаций, реально известных из исторической практики, закономерно вытекают как частное из уравнения "одушевлённой производственной функции" (ОПФ) и математического выражения общего экономического закона. В этой теории априорная, теоретическая возможность существования коммунизма не вызывает сомнений. Более того, сформулирован основной экономический закон коммунистического общества, причем как на словах, так и математически.
Другой вопрос, можно ли на практике перейти от современного капитализма к коммунизму. Экономический парадокс коммунизма состоит в том, что для перехода к этой формации современное общество объективно вынуждено в течение неопределенно длительного промежутка времени использовать те же факторы мотивации труда и те же экономические инструменты, на исключение которых как раз и направлен процесс перехода. Альтернатива этому эволюционному переходу в виде мировой пролетарской революции в наше время нежизненна - она чревата гибелью человечества в пламени ядерной войны.
В самом деле, можно ли создать требуемое изобилие материальных и духовных благ в рамках предшествующего общества, не используя присущих этому обществу социально-экономических инструментов? Иначе говоря, пока в основе всей экономической деятельности лежит фактор материального, а не творческого интереса, реальный коммунизм состояться не может. Между прочим, это фактически прозвучало в третьей программе КПСС, принятой на 22-м съезде в 1961 году: "Партия исходит из ленинского положения о том, что строительство коммунизма должно опираться на принцип материальной заинтересованности". Но там, где в основе всей экономической деятельности лежит этот принцип, там работают деньги с их отнюдь не коммунистическими функциями. Там в той или иной мере осуществляются элементы конкуренции, отнюдь не способствующие коммунистической консолидации общества. Там обязательно имеет место социальное неравенство, не совместимое с высокими коммунистическими принципами. На каком же уровне коммунистической эволюции и каким способом эти атрибуты должны быть отвергнуты? На этот вопрос так и не было дано внятного ответа.
Проблема коммунизма - отнюдь не в его утопичности как общественной формации, а в огромных практических трудностях эволюционного перехода к такому обществу. Возможно, этот переход стал бы возможным в случае исторически своевременного свержения капитализма во всемирном масштабе. Но этого не произошло. Капитализм умело защищается. Ситуация напоминает известную шахматную позицию. Белый король и два коня не могут, при правильной защите, поставить мат одинокому черному королю, хотя теоретически матовая позиция существует.
"Коммунизм" или "постиндустриальное общество"?
Маркс и Энгельс были уверены, что будущее человечества - коммунизм. В качестве противовеса американский социолог Даниел Белл (Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. - New York: Basic Books, Inc., Publishers, 1973) и французский социолог Ален Турен (Touraine A. La Societe Post-Industrielle. - Paris: Editions Denoel, 1969) выдвинули концепцию постиндустриального общества. Содержатся ли в этих концепциях непримиримые теоретические альтернативы? Конечно, с позиции отдельно читаемого "Манифеста коммунистической партии" можно сделать такой вывод. У многих представление о марксизме умещается в одном слове "экспроприация". Между тем, для Маркса и Энгельса коммунизм это "не доктрина, а движение". Он исходит "не из принципов, а из фактов". Предпосылкой коммунизма является не та или другая философия, а "весь ход предшествующей истории и, в особенности, его современные фактические результаты в цивилизованных странах" (К.Маркс, Ф.Энгельс. Сочинения, 2-е издание, т.4, стр.281).
Эта констатация очень важна. Она показывает, что основоположники марксизма были реалистами, а не беспочвенными фантазерами, какими их часто изображают. "У нас нет конечной цели. Мы сторонники постоянного, непрерывного развития, и мы не намерены диктовать человечеству какие-то окончательные законы. Заранее готовые мнения относительно деталей организации будущего общества? Вы и намека на них не найдете у нас", - сказал Энгельс в интервью корреспонденту французской газеты "Фигаро" 11 мая 1893 года (там же, т.22, стр.563). Согласно Марксу, "всё движение истории" есть действительный акт порождения коммунизма (там же, т.42, стр.116). Эти воззрения весьма далеки от тех, которые часто приписывают основоположникам марксизма только на том основании, что не удались попытки построить новое общество за исторически короткий срок. Мы видим в их учении такие черты будущего общества, как освобождение человека от насилия, отношения партнерства на основе "общественного договора", плановое ведение хозяйства, высокий уровень производства благодаря научно-техническому прогрессу, условия для полного и всестороннего развития способностей, полное удовлетворение основных жизненных потребностей каждого члена общества.
Концепцию постиндустриального общества Даниел Белл выдвинул на Съезде по технологическому и социальному развитию в Бостоне (США) в 1962 году. Главное её отличие от марксова учения о коммунизме - гораздо более детальная проработанность. Это и неудивительно: появилась возможность учесть исторический опыт и фундаментальные перемены в мире за прошедшее столетие. Белл последовательно рассмотрел различные аспекты будущего общества: изменение характера экономики, изменение классовой структуры общества, проблемы корпораций, социальный выбор и социальное планирование, роль политиков и "технократов", проблемы самосознания, демократии и культуры. Белл всячески превозносил социально-экономические достижения США. Он писал в своей книге "Приход постиндустриального общества": "Мы вступили в первую стадию постиндустриального общества. Мы стали первой нацией в мировой истории, у которой более половины занятого населения не включено в производство пищи, одежды, жилья, автомобилей и других материальных благ. Изменился и характер труда...Сокращается класс работников, занятых ручным и неквалифицированным трудом, и начинает преобладать класс интеллектуального труда".
Что касается марксизма, то Белл подверг его резкой критике, вполне в духе "холодной войны" между СССР и США, протекавшей в то время. Тем не менее, внимательное ознакомление с учением Белла, которое мы предоставляем читателю, обнаруживает интересный момент. Оказывается, что между учением основоположников марксизма о коммунизме и учением о постиндустриальном обществе не так уж много антагонизма. Более того, между ними гораздо больше сходства, чем различия. И Маркс, и Белл подчеркивали определяющую роль научно-технического прогресса в социально-экономическом развитии. И тот, и другой уделяли первостепенное внимание приоритету таланта и способностей в будущем обществе. Оба они, в конечном итоге, выступали за трансформацию традиционной частной собственности в ту или иную форму коллективной собственности. Обе концепции признают неотъемлемое право человека на гарантированное удовлетворение основных жизненных потребностей. Оба учения - за ту или иную степень регулирования и контроля цен и доходов. Активно критикуя марксизм, Белл во многих пунктах своего учения не только не опровергает Маркса, но вольно или невольно дополняет и развивает его представления о будущем обществе. Таков общий удел серьёзных аналитиков: в споре между собой они, сами того не подозревая, во многом сходятся!
Ещё о теории постиндустриального общества
Теория постиндустриального общества верно отразила многие тенденции социально-экономического развития. Многие, но не все. Недостатки этой теории становятся тем очевиднее, чем больше мы приближаемся от времён Белла к нынешней действительности и чем ближе переходим от жизни на Западе к реальности нынешней России. Прежде всего представляется по меньшей мере сомнительным сама приставка "пост" в названии нового общества по Беллу. Означает ли это конец индустрии, конец реальной промышленной деятельности в экономически развитых странах? Факты не дают оснований ответить на этот вопрос положительно. По-прежнему бесперебойно работают крупнейшие промышленные предприятия по производству стали, автомобилей, самолётов, морских судов. По-прежнему работает мощная нефтеперерабатывающая и химическая промышленность. По-прежнему продолжается работа в сельскохозяйственном секторе экономики. По-прежнему ведётся жилищное строительство. Этот список можно продолжать, но в этом нет необходимости. Ибо ясно, что относительное снижение занятости в этих фундаментальных отраслях любой развитой страны объясняется возросшим уровнем автоматизации производства, а вовсе не концом его деятельности. Запасы промышленной продукции постоянно приходится пополнять ввиду её расходования, износа и увеличения потребностей с ростом населения и расширением рынков сбыта. Конец этого процесса пока не просматривается.
В этом плане то, что Белл называл постиндустриальным "обществом знаний", скорее можно расценивать как рост финансового капитализма, опиравшегося на широкое использование информационных систем с целью программнго обеспечения спекулятивных финансовых операций. Главным ключом к успеху и быстрому продвижению по социальной лестнице становились не столько личные достоинства, а связи с крупнейшими инвестиционными домами и банками. Трудно поверить, что Белл ничего не знал о нарастающем массивном перетекании промышленного капитала в финансовый. Риторика Белла умалчивает и о том, что потеря американских промышленных рабочих мест часто происходила не только по причине превращения корпоративной Америки в "информационную экономику", но из-за утечки этих рабочих мест в иные регионы планеты - Азию, Мексику, на Карибы и т.д. Ещё более непостижимым образом Белл обходил молчанием тот факт, что классовые противоречия не исчезли и во многих отношениях остались не менее острыми. Соединённые Штаты среди 50 промышленно развитых стран имеют самый высокий уровень жизни населения, но и самую высокую степень социального расслоения. Будучи, как многию нью-йоркские интеллектуалы, обладателем шестизначной зарплаты, Белл избегал говорить о том, что неравенство в американском Манхеттене сравнялось с таковым в Гватемале, Калькутте и Сан-Пауло: менее 1% жителей контролировали 40% богатств Нью-Йорка.
Слабым местом теории Белла многие критики считают его утверждения о том, что "основной класс в нарождающемся социуме - это прежде всего класс профессионалов, владеющий знаниями" и что центр общества смещается от корпораций в сторону университетов, исследовательских центров и т.п. На самом же деле, как отмечают критики, корпорации, вопреки Беллу, так и остались центром западной экономики и ещё больше упрочили свою власть над научными учреждениями, среди которых по теории должны были раствориться. Не менее серьёзен тот факт, что корпорациям развитых стран прибыль приносит зачастую не добросовестная информация о новых товарах и услугах, а назойливая и беззастенчивая реклама, часто приукрашивающая образ предлагаемого на рынок товара. Японский исследователь Кеничи Омаэ охарактеризовал этот процесс как "главный парадигмальный сдвиг последнего десятилетия". Наблюдая, как в Японии сельхозпродукты известных брендов продаются по ценам, в несколько раз превышающим цены на менее разрекламированные продукты такого же рода и качества, Омаэ пришёл к выводу, что добавленная стоимость - результат чётко скоординированных усилий по "раскрутке" бренда. На этом фоне становится возможной имитация реальной экономической деятельности, искусная симуляция технологического прогресса, когда мелкие и ненужные поделки в виртуальной реальности рекламных образов выглядят как "переворот", "новое слово"! К сожалению, этот бессовестный обман стал обычным явлением в нынешней России.
Владимир Ильич Ленин в своей работе "Империализм как высшая стадия капитализма" отметил одну из важнейших черт империализма того времени -"эксплуатация всё большего числа маленьких или слабых наций небольшой горсткой богатейших или сильнейших наций" (Ленин В.И. Полное собрание сочинений, том 27, стр. 422). Это точное определение сохранило значение и в наше время. Теория постиндустриального общества недооценивает исторический факт обогащения корпораций за счёт переноса реального сектора экономики в мир более слабых стран. Эта же теория фактически стала оправданием для невиданного раздувания сектора совершенно бесплодных финансовых спекуляций, что подавалось как «развитие сектора услуг». Достаточно сказать, что в ВВП Соединенных Штатов половину так называемого сектора услуг занимают именно финансовые игры и манипуляции. И они довели Запад до второй Великой депрессии 2008-2009 г.г. Они и до сих пор являются головной болью Америки, подрывая её рейтинг в шкале надёжности игроков мирового рынка. Притчей во языцех стал раздутый до невероятных размеров государственный долг США. Всё это показывает истинную цену красивых теоретических рассуждений о нарастающем преобладании доли услуг в нынешней американской экономике.
Важной чертой постиндустриального общества Дэниел Белл считал снижение роли идеологии в общественной жизни. Этот вывод он развил в своей предыдущей книге "Конец идеологии: о вырождении политических идей в пятидесятых годах" (Bell D. The End of Ideology: On the Exhaustion of Political Ideas in the Fifties. — N.Y.: Free Press, 1965). Если совсем коротко, то, согласно Беллу, на смену идеологам приходят "технократы" и "прагматики". Несомненно, в этом есть что-то рациональное. Современная междисциплинарная общеэкономическая теория считает принципиально важным проводить различие между идеологией и наукой. Для идеологии, как правило, характерен недостаточно объективный, односторонний подход к трактовке сложных общественных явлений, характерно стремление действовать в интересах определённых социальных групп, часто не отражающих жизненных интересов большинства населения. Наука отличается от идеологии системностью подходов, преемственностью развития, комплексным и всесторонним анализом изучаемых объектов, тщательной проверкой соответствия между теорией и практикой.
Можно согласиться с Беллом и в том, что современный капитализм представляет собой уже существенно иную общественную формацию по сравнению с ранним капитализмом времён Маркса. Впрочем, скрытых потенциальных возможностей капитализма не отрицал и сам Маркс. Он писал: "Буржуазное общество есть наиболее развитая и наиболее многообразная историческая организация производства" (Маркс К., Энгельс Ф., Сочинения, 2-е издание, т.46, ч.1, стр.42). Именно в этом "многообразии" изначально заложены потенциальные резервы, обеспечившие капитализму историческую жизнеспособность, которая действительно оказалась более высокой, чем могли в то время предполагать Маркс и Энгельс. Для современного капитализма как общественной системы характерны такие новые черты, как усиление роли государства, обуздание рыночной стихии времён "laissez-faire", макроэкономическое регулирование экономической деятельности для предотвращения или смягчения последствий кризисов, гуманизация труда и повышение уровня жизни большинства работников, достижения научно-технического прогресса и усиление его влияние на все стороны жизни общества.
Но нельзя согласиться с Беллом в том, что "постиндустриальное общество" окончательно излечило язвы и пороки капитализма. Капитализм не был бы капитализмом, если бы не сохранил, а в некоторых существенных чертах и не обострил присущие ему внутренние противоречия. Эволюция капитализма не устраняет или крайне медленно устраняет такие его недостатки, как неоправданно резкое социальное расслоение, снижение цены квалифицированного труда в результате научно-технического прогресса, перепроизводство в одной области и недопроизводство в другой из-за непредсказуемости вкусов потребителей, возможность успеха в конкурентной борьбе путём засекречивания приобретённых знаний, широко практикуемая подмена честного бизнеса обычным жульничеством, объективная невозможность добиться добросовестной конкуренции с помощью закона, порождение неполноценной человеческой личности в условиях крайне узкой специализации и однозначной нацеленности на личный успех, возможность для администраторов законно или незаконно назначать своим родственникам или друзьям повышенную заработную плату, коррупция и взяточничество, практикуемое распространение ложных слухов для завышения прибыли при биржевых операциях и т.д. Не всё благополучно и с научно-техническим прогрессом. Об этом хорошо сказал Джон Гэлбрейт: "Все чувствуют, что многие новшества в потребительских товарах есть не что, как обман. Считается само собой разумеющимся, что наиболее заметной чертой широко разрекламированных изобретений окажется их неспособность к работе или же выяснится, что они просто опасны" (Гэлбрейт Дж.К. Экономические теории и цели общества. Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1976).
Особенно смешны и нелепы попытки распространить "постиндустриальную" ортодоксию на социально-экономическую ситуацию в нынешней России. Некоторые особо "продвинутые" учёные мужи ультралиберальной ориентации призывают форсированно строить "российское постиндустриальное общество" по западному образцу. Они уже пытались в лихие 90-е годы одним махом, кавалерийским наскоком перепрыгнуть из советского прошлого в светлое рыночное будущее. Что из этого получилось, всем хорошо известно. Сам Борис Ельцин признал ошибочность этой авантюрной затеи. Вот что он сказал россиянам 31 декабря 1999 года в своём телевизионном обращении: "Я прошу прощения за то, что не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее. Я сам в это верил. Казалось, одним рывком -- и все одолеем. Одним рывком не получилось. В чем-то я оказался слишком наивным. Где-то проблемы оказались слишком сложными. Мы продирались вперед через ошибки, через неудачи. Многие люди в это сложное время испытали потрясение".
То, что с таким запозданием в конце концов вынужден был признать Ельцин, до сих пор не признают наиболее упёртые энтузиасты скороспелого "постиндустриализма" в России. Жизнь так ничему их и не научила. Они объявляют всё происшедшее "великой революцией", "впечатляющим модернизационным рывком" или "грандиозным формационным сдвигом". Этими псевдонаучными терминами они обозначают катастрофический распад великой страны, обрушение народного хозяйства, бессовестный обман и обнищание миллионов людей, фактическую деиндустриализацию страны, возникновение ничтожной кучки свергбогатых нуворишей на фоне массовой бедности, невиданный всплеск преступности и коррупции, разрушение образования, науки, техники, культуры. Прелести новоявленного капитализма россияне познали, что называется, на собственной шкуре. Они увидели, что капитализм - это когда нечестность становится образом нашей жизни. Это когда ты не человек, если у тебя мало денег или имущества. Это когда любой богатенький негодяй может с наглой ухмылкой бросить в лицо порядочному человеку пресловутое "что же ты такой бедный, если такой умный?!" Это когда честным трудом трудно стать богатым, гораздо легче украсть. Такой капитализм очень понравился нашим новоявленным нуворишам. Этим людям и в голову не приходит простая мысль, что умный человек может быть ещё и честным, что ему может быть стыдно воровать и жульничать. В понимании наших нуворишей капитализм - это когда каждому позволено обманывать, отталкивать и унижать ближнего, чтобы урвать лишний кусок от общественного пирога. Такой капитализм - это общество не людей, а волков. Но россияне в подавляющем большинстве - не волки. И поэтому они обязательно отвергнут этот звериный капитализм. Даже закамуфлированный в красивую обёртку "постиндустриализма".
Капитализм не имеет исторической перспективы
Беспощадной критике современный капитализм подвергли крупные учёные и государственные деятели. Джордж Сорос, один из наиболее преуспевающих бизнесменов в западном мире и знающий современный капитализм изнутри, автор и апологет известной концепции «открытого общества», в 1998 году издал книгу под выразительным заголовком «Кризис мирового капитализма: открытое общество в опасности». Через год эта книга вышла в переводе на русский язык. Её заголовок говорит сам за себя и в комментариях не нуждается. Через три года появилась ещё одна книга того же автора (Дж.Сорос. Открытое общество. Реформируя глобальный капитализм. Пер. с англ. – М., 2001). В ней Джордж Сорос пишет: «Я считаю, что пропаганда рыночных принципов зашла слишком далеко и стала слишком односторонней. Рыночные фундаменталисты верят в то, что лучшим средством достижения общего блага является ничем не ограниченное стремление к благу личному. Это ложная вера, и, тем не менее, она приобрела очень много последователей. Именно она является помехой на пути к нашей цели – глобальному открытому обществу» (стр. 171). В 1993 году вышла книга Збигнева Бжезинского "Вне контроля. Мировой беспорядок на пороге двадцать первого века" (Zbignew Brzezinski. Out of Control. Global Turmoil on the Eve of the Twenty First Century. - New York, Charles Scribner's sons, 1993). Уже из заголовка книги видно беспокойство автора положением дел в мире. Автор недвусмысленно констатирует надвигающийся кризис мирового капитализма. По его признанию, своей жизнеспособностью современный капитализм во многом обязан тому, что он «сумел перенять у социализма некоторые формы социальной политики» (стр.58). Теперь, считает автор, «если не будут предприняты определённые меры к тому, чтобы поднять значение моральных критериев, обеспечивающих самоконтроль над обогащением как самоцелью, американское превосходство может долго не продержаться». Серьёзного внимания заслуживает и следующий прогноз автора: «Мощнейшие общественные взрывы, очевидно, произойдут в тех странах, которые вслед за свержением тоталитаризма с наивным энтузиазмом лелеяли демократический идеал, а затем поняли, что обманулись» (стр.217). Автор считает лишь вопросом времени отрицательную общественную реакцию на «демократическую практику» и на «экономические результаты свободного рынка», если они не приведут к «наглядному улучшению социальных условий». Збигнев Бжезинский считает, что в «посткоммунистических» странах либерализм «оказался не слишком привлекательным». По его мнению, «нужны новые идеи». Не выдвигая их, автор сетует на то, что «неравенство становится всё менее терпимым». Это приводит автора к выводу: «Глобальное неравенство, по-видимому, становится ключевой проблемой политики в двадцать первом веке» (стр. 174-183).
В том же духе высказывается французский журналист и социолог Игнацио Рамоне. В своей книге "Геополитика хаоса" (Ignacio Ramonet. Geopolitique du Chaos. - Paris, "Galilee", 1997) он выразительно описывает подрывную роль ничем не ограниченной коммерческой свободы. Сходные взгляды высказывает знаменитый французский социолог Ален Турен, один из основоположников концепции постиндустриального общества. «Сможем ли мы жить вместе?», - ставит вопрос Турен. И даёт следующий ответ: чтобы выжить на планете, люди должны «создать и построить новые формы частной и коллективной жизни» (Alain Touraine. Pourrons-nous vivre ensemble? - Paris, "Edition Fayard", 1997, p.30). Своеобразным откликом на реформы в России стала опубликованная в 2001 году в Нью-Йорке книга бывшего государственного секретаря США Генри Киссинджера "Нужна ли Америке внешняя политика? К дипломатии 21-го века" (H.A.Kissinger. Does America Need a Foreign Policy? Toward a Diplomacy for the 21st Century. - New York and London, "Simon and Schuster", 2001). Главный вывод автора состоит в том, что под влиянием перемен в США и в мире за последние двадцать лет, нынешние США находятся на распутье. Что касается России, то автор, в сущности, не верит в действенность рыночных реформ. Например, он пишет: "За десять лет, последовавших за крахом коммунизма, Россия, несмотря на уговоры Запада и многомиллиардную финансовую поддержку, продвинулась к нормальной рыночной экономике не больше, чем к демократии" (стр. 216).
Серьёзный анализ положения в мире и в том числе в России дал бывший руководитель группы экономических советников американского президента Билла Клинтона, вице-президент Всемирного банка, лауреат Нобелевской премии по экономике за 2000 год Джозеф Стиглиц. В 2002 году он опубликовал в Нью-Йорке книгу, которая через год вышла в переводе на русский язык (Дж.Стиглиц. Глобализация: тревожные тенденции. Пер. с англ. - М., "Мысль", 2003). Автор указывает на необходимость "коллективных действий общемирового масштаба" (стр.224). Он подчёркивает негативные последствия глобализации и настоятельную потребность направить этот процесс в управляемое русло: "Если глобализация будет и дальше развиваться таким же образом, каким она протекала раньше, если мы и впредь будем отказываться делать выводы из собственных ошибок, то она не только не сможет способствовать развитию, но будет и дальше порождать бедность и нестабильность" (стр. 248). Реформы в России в 90-е годы Джозеф Стиглиц подвергает резкой критике за отсутствие постепенности и оптимальной последовательности проводимых преобразований. Убедительную позицию демонстрирует и американский социолог Эммануил Валлерстайн. Его книга с симптоматичным заголовком "Упадок американской мощи: США в хаотическом мире" вышла в Нью-Йорке в 2003 году (Emmanuel Wallerstein. The Decline of American Power. The U.S. in a Chaotic World. - "The New Press", 2003). Автор без обиняков заявляет: "Запад вошёл в полосу массивного кризиса - не только экономического, но и фундаментального политического и социального. Мировой капитализм находится в кризисе как социальная система...Мы отчаянно нуждаемся в нахождении значительно более рациональной общественной системы" (стр.95). Автор убеждён, что если США не сумеют "соединить эффективность с гуманизмом", то их будущее окажется под угрозой.
Тему необходимости пересмотра современного миропорядка и роли США в мире развивает Збигнев Бжезинский в новой книге "Выбор: мировое господство или мировое лидерство?" (Zb. Brzezinski. The Choice. Global Domination or Global Leadership? - New York, "Basic Books", 2004). Книга написана по следам террористического акта 11 сентября в США и войны в Ираке. Автор с тревогой размышляет о возможном конце "американской эпохи". Его беспокоит нарастание неуправляемости в современном мире на фоне приумножения потенциальных угроз. Сохраняющие пока ещё силу и благополучие страны Запада уже начинают "цепенеть от страха". Автор пытается понять причину этого страха: "Слабые обладают огромным психологическим преимуществом. Им почти нечего терять, тогда как сильные могут потерять всё, и эти опасения их пугают" (стр. 44). (Как тут не вспомнить знаменитый лозунг Маркса и Энгельса из "Манифеста коммунистической партии" о том, что пролетариям нечего терять в их борьбе, а приобретут они весь мир! - В.Ф.). Бжезинский считает, что претензии Америки в мировой политике "должны быть чётко обозначены и не оборачиваться самоуправством" (стр.162). Он рекомендует Соединённым Штатам "быть более внимательными к опасностям, вытекающим из несправедливостей глобализации, поскольку это может породить всемирную реакцию в виде идеологии антиамериканизма" (стр. 228). Вывод автора однозначен: Америке следует умерить свои имперские амбиции. Ей следует стремиться к роли не гегемона, а лидера. Она должна стать страной, которую не боятся, а уважают. Пришедший из Америки мировой финансовый кризис 2008-2009 г.г. и нынешние финансовые коллизии США вносят отрезвление в головы тех, кто прежде яростно защищал прелести "постиндустриального" американского капитализма.
Из приведенного выше краткого обзора видны серьёзные опасения западных аналитиков в отношении перспектив мировой капиталистической системы. Этот пессимизм не случаен. Он объективно отражает реальные тенденции в современном мире. Он полностью подтверждается нынешним мировым финансово-экономическим кризисом. Он полностью согласуется c современной междисциплинарной общеэкономической теорией (В.Ш.Фельдблюм. К общеэкономической теории через взаимодействие наук. - Ярославль, Типография Ярославского государственного технического университета, 1995; Владислав Фельдблюм. Вторжение в незыблемое: путь химика в политическую экономию. - Ярославль, Издательство "Ещё не поздно!" ООО НТЦ "Рубеж", 2007). Фундаментальные перемены в мире капитализма - лишь вопрос времени. Подобно тому, как ранний капитализм был вынужден, во избежание гибели, преобразоваться в более цивилизованную форму современного капитализма, так и нынешняя капиталистическая система не сможет смириться с присущими ей глубокими внутренними противоречиями. У неё есть только один выход - исторически своевременная трансформация в более справедливое и гуманное общество. В такое общество, где проблема выживания и развития человечества на фоне обостряющихся глобальных угроз получит приоритет перед сугубо эгоистическими интересами конкурирующих групп. В противном случае нынешняя система безудержного эгоизма неизбежно рухнет и похоронит под своими обломками всю цивилизацию.
Неизбежность перемен подтверждается всем ходом мирового развития. Междисциплинарная общеэкономическая теория формулирует коренное противоречие современного капитализма как противоречие между объективно неизбежной глобализацией мировых рынков и сохраняющимся разъединением людей перед лицом обостряющихся глобальных угроз. Эти угрозы многочисленны и опасны. Нехватка продовольствия, проблемы с энергоресурсами, истощение запасов полезных ископаемых, глобальное изменение климата, загрязнение воздуха, подъём уровня мирового океана, разрушение озонового слоя атмосферы, сокращение и поражение лесных массивов, эрозия почвы, расширение пустынь, умирание озёр, уменьшение запасов подземных вод, угроза ликвидации существующих видов животных и растений, возникновение новых свалок для токсичных отходов и отравление ими грунтовых вод - всё это реальности, которые создают угрозу сохранения жизни на Земле. По всему миру насчитываются уже миллионы беженцев. Неконтролируемая миграция представляет реальную опасность для политической стабильности и сохранения мира. Международный терроризм - лишь следствие обостряющихся глобальных проблем. С ним не справиться только военными мерами. Применение силы оправдано лишь в контексте широкой и скоординированной политики в рамках Организации Объединённых Наций. Эта организация должна стать более дееспособной. Перед ООН ныне встаёт труднейшая историческая задача, от решения которой как никогда прежде зависит само существование человечества. Необходимо организовать поворот мирового общественного сознания от безудержного эгоизма к разумному самоограничению, от безразличия к помощи, от конкуренции к координации, от конфронтации к сотрудничеству. Пора человечеству жить по согласованному разумному плану.
В свете сказанного неизмеримо возрастает организующая роль российского фактора в мировой политике. Россия не раз демонстрировала всему миру необычайную силу духа в сложных исторических условиях, способность к концентрации сил и средств для достижения победы в немыслимо трудных ситуациях. И теперь наша страна должна навести порядок в своём доме, стать сильной и самостоятельной, вновь подать другим народам пример возрождения и развития. У России есть уникальный исторический шанс стать мировым интеллектуальным лидером, объединить своим примером все народы в деле выживания и развития человечества в нашем общем и единственном доме - на планете Земля. Выборы в 2012 году привели к власти силы, у которых должно хватить государственной мудрости и политической воли претворить в жизнь эту историческую программу. Самую важную программу на протяжении всей российской истории.
Новое гуманное общество
Учение Маркса и Энгельса о коммунизме насчитывает уже полтора столетия. В своё время оно овладело сознанием миллионов людей. В мире произошли грандиозные перемены. В России совершилась Великая Октябрьская социалистическая революция. Возникло первое в мире социалистическое государство - СССР. Оно добилось грандиозных успехов в социально-экономическом развитии. Вслед за героической победой советского народа в Великой Отечественной войне возник социалистический лагерь в Европе, на социалистический путь развития встал великий Китай. Но история социализма совершила драматический зигзаг. Распад СССР стал поворотным пунктом в мировой истории. Возникли новые геополитические реалии. Вписываются ли они в прокрустово ложе теории постиндустриального общества? Едва ли. Эта теория тоже отнюдь не молодая, ей уже почти полвека. Время настоятельно диктует необходимость переосмысления на основе современных знаний о природе, человеке и обществе, с учетом новейшего исторического опыта. В этом - цель междисциплинарной общеэкономической теории.
Карл Маркс считал главным злом капитализма частную собственность и капиталистическую эксплуатацию. В междисциплинарной общеэкономической теории проанализированы серьёзные изменения характера наёмного труда в современную эпоху, отмечается повышение роли компетентного менеджмента и усиление тенденции к гуманизации труда. Нельзя недооценивать тот факт, что есть разные пути, по которым частные собственники могут расходовать свою прибыль. Это определяет структуру и противоречия в обществе, от этого зависят уровень и качество жизни людей. Тотальная экспроприация капиталистов, которую Маркс и Энгельс считали обязательной, в наше время заменяется законодательством, побуждающим или принуждающим частных владельцев к экономической деятельности не только в личных, но и в общественных интересах. Национализация средств производства - один из возможных законодательных инструментов, наряду с приватизацией. Другим цивилизованным инструментом ограничения антиобщественных сверхвысоких доходов стала прогрессивная система налогообложения, действующая ныне в большинстве экономически развитых стран. Карл Маркс считал пролетариат могильщиком капитализма. В новой теории проанализировано серьёзное отличие современного наёмного работника от пролетария времён Маркса. Повышение роли менеджеров и квалификации исполнителей способствует надёжной работе современных технически сложных производств, которых ещё не было в эпоху Маркса. Возросшая роль профсоюзов в сочетании с регулирующей ролью государства в экономически развитых странах обеспечивают нынешним квалифицированным наёмным работникам значительно более высокий жизненный уровень по сравнению с временами Маркса. По-новому рассмотрены понятия о классах, партиях и классовой борьбе в аспекте общественных потребностей. Дан сравнительный анализ представлений о классах и партиях у Маркса, Ленина и Туган-Барановского. Сделан вывод о необходимости увязки понятия общественного класса с фактором мотивации труда. С этих позиций рассмотрены плюсы и минусы демократии в современном обществе.
Полтора века назад Карл Маркс в "Экономических рукописях 1857-1859 годов" (первоначальном варианте "Капитала") предсказал, что в будущем удастся вывести "первые уравнения", которые по аналогии с естествознанием смогут описывать состояние социально-экономической системы. Он собирался заняться этой работой, но не успел. То, что не успел сделать Карл Маркс, сделано в междисциплинарной общеэкономической теории. Такие уравнения выведены, причём, как и предполагал Маркс, на основании глубокой аналогии экономических и естественных процессов. Карл Маркс охарактеризовал основные черты первобытной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической общественных формаций. В новой теории даны математические формулировки основных экономических законов этих формаций, исследованы механизмы социально-экономических перемен. Кроме того, междисциплинарная общеэкономическая теория выявляет принципиальную возможность существования и других общественных формаций, ещё не известных из исторического опыта. Это имеет большое значение для понимания перспектив социально-экономического развития России и всего мира.
К какому обществу объективно идет Россия? Междисциплинарная общеэкономическая теория утверждает, что это - не капитализм, не коммунизм и не постиндустриальное общество. Это общество смешанного типа, новое гуманное общество, какого ещё не знала история цивилизации. И это - не утопия, а единственная оставшаяся нам альтернатива после всех исторических коллизий, пережитых нашим народом. Новое гуманное общество сумеет оптимальным образом соединить экономическую эффективность с социальной справедливостью. В отличие от капитализма новое гуманное общество будет иметь плановую систему всестороннего и устойчивого развития реальной экономики, без регулярных разрушительных экономических кризисов. Оно будет иметь открытую и неспекулятивную финансовую систему, социальную направленность политики, общественно приемлемую степень социального расслоения, минимальную степень коррупции и экономической преступности. В отличие от советского социализма новое гуманное общество будет иметь политическую свободу, многообразие форм собственности, возможность заниматься предпринимательской деятельностью, свободу выбора профессии, свободу торговли, открытость внешнему миру и разумную интегрированность в мировую экономику без потери национальной самодостаточности и безопасности. В отличие от коммунизма, о котором мечтали Маркс и Энгельс, новое гуманное общество не будет "общественным самоуправлением". Сохранится ключевая роль государства, но это будет новый тип государства. Не будет ни полного обобществления средств производства, ни доведенного до абсурда принципа "каждому по потребностям". В новом гуманном обществе сохранятся предприятия различных форм собственности. Сохранится экономическая свобода и возможность продуктивной предпринимательской деятельности. Но, в отличие от того, что мы имеем на сегодняшний день, богатство будет зарабатываться умом и талантом, честным высококвалифицированным трудом и организаторскими способностями, а не добываться воровством, жульничеством или мошенничеством. Для этого потребуется бескомпромиссная борьба с экономической преступностью и коррупцией на всех уровнях. Общий высокий жизненный и культурный уровень населения, действенность ответственной демократии и неумолимость закона для всех сделают граждан более терпимыми к сохраняющемуся в разумных пределах социальному расслоению. Регулируемое, планомерное, всестороннее, бескризисное развитие позволит России постепенно решить её нынешние сложные проблемы.
Междисциплинарная общеэкономическая теория отвергает прежние умозрительные доктрины об отмирании государства как регулятора общественного развития. Новая теория приводит к выводу о непреходящей определяющей роли фактора государственной социально-экономической политики в общественном развитии. Это означает, что в общеисторическом процессе регулирующая роль государства не ослабевает, а усиливается. Вместе с этим совершенствуется государственное управление, изменяются регулирующие функции государства, повышаются его ответственность, эффективность и социальная направленность проводимой политики. Следует признать в равной мере ошибочными как коммунистическую доктрину о будущем общественном самоуправлении, так и либеральную мифологию о будущем гражданском обществе с безбрежной демократией. Эффективное и ответственное перед обществом социальное государство обязано обеспечивать национальную безопасность во всех её аспектах, планировать и реализовывать всестороннее социально-экономическое развитие страны, регулировать функционирование рынка путём координации деятельности государственного и частного секторов в общенациональных интересах, реализовывать в качестве главного приоритета повышение уровня жизни большинства населения, предотвращать недопустимо высокую степень социального расслоения, гарантировать основные демократические свободы и законные права личности, способствовать превращению науки и культуры в факторы, определяющие дальнейшее общественное развитие.
Только такое государство сможет решить коренные проблемы нашего развития и главную их них - демографическую. Только в таком государстве удастся победить коррупцию. Она подобно раковой опухоли разъедает нашу жизнь, становится форменным национальным бедствием, реальным препятствием для дальнейшего социально-экономического развития. Главная опасность этого явления для нашей страны даже не во взятках как таковых. Главная опасность в том, что огромная многонациональная страна, к тому же обладающая колоссальным ракетно-ядерным потенциалом, продолжает вместо производительной экономической деятельности заниматься спекулятивным, а то и криминальным, перераспределением материальных благ. Мы не Швейцария и не Дания. Россию никто не накормит, если она сама об этом не позаботится. Не следует верить в либеральные сказки о грядущем приходе в Россию очередной утопии в виде "постиндустриального рая".
Особой заботой государства должно стать предотвращение антиобщественного использования достижений науки и техники. В мире стремительно разворачивается новый виток научно-технической революции. Применение нанотехнологий в биологии и медицине, создание новых наноматериалов и новых источников энергии, всевозможные наноразмерные устройства - всё это способно принести огромную пользу человечеству, но и причинить непоправимый вред. Создание молекулярных нанокомпьютеров откроет человечеству невиданные, поистине фантастические возможности. Человек научится вживлять эти сверхминиатюрные устройства в свои ткани и органы. Начнётся широкое внедрение в организм датчиков и других приборов. Реальные очертания приобретёт создание "искусственного интеллекта". Будущий homo sapiens будет качественно отличаться от нынешнего за счёт симбиоза с молекулярной электроникой, с другими продуктами высоких технологий, с интернетом. Для будущего человека станет доступна вся информация, накопленная предками, её полностью оцифруют. В его распоряжении окажутся неограниченные резервы памяти, мощные технологии вычислений и обработки данных, более надёжные оценки и прогнозы. Новые технологии можно будет использовать для коррекции психики, ограничения агрессии, блокирования боли, мобилизации сил. Не исключено, что, достигнув такого уровня, человек даже захочет и сумеет решить проблему своего бессмертия. Будущее человечества будет решающим образом зависеть от того, в чьи руки попадут плоды научно-технической революции. Легко представить себе, что произойдёт, если эти научные достижения окажутся в руках безудержных эгоистов или безответственных политиканов! Уже разрабатываются и "нанооружие", и концепция будущей "нановойны". Чем действеннее и грандиознее инструменты воздействия на природу, появляющиеся в руках людей, тем выше их ответственность за своё будущее на Земле. Этим определяется и важная роль междисциплинарной общеэкономической теории, призванной познать объективные законы общественного развития и использовать их для разработки политики, направленной во благо человечества, а не во вред ему.
Ярославль, декабрь 2012 г.
